В этой силе терпения Тургенев видел типическую черту национального характера, сложившуюся под влиянием тяжелых естественных и исторических условий жизни русского народа. Эта душевная сила основана у Лукерьи на ее глубокой религиозности, которая помогла ей сохранить спокойную ясность души, светлый взгляд на жизнь и отзывчивость к чужому страданию. Несчастье не озлобило ее, а смягчило ее душу. Она несет свой крест не только безропотно, но и радостно, потому что смотрит на страдание как на искупление грехов, как своих, так и чужих. Свое терпение она даже не вменяет себе в особую заслугу, указывая на терпение угодников Божьих, на самоотверженный подвиг девы — освободительницы своей родины (Жанна д-Арк).
На свое положение она не жалуется и даже говорит: «Нет, что Бога гневить? — многим хуже моего бывает»; она даже ухитряется находить еще в жизни свои радости; весеннее пробуждение природы, пение птиц, принесенные цветы, забежавший к ней в сарайчик заяц — все это доставляет ей минуты тихого удовольствия. В ней нет и тени эгоизма; она словно отрешилась от своего я, от личных забот и желаний: она даже у Бог а не просит себе никакой милости, говоря, что нечего наскучивать Ему просьбами, и что Он лучше знает, кто в чем нуждается. Нет в ней и зависти к другим людям, к чужому счастью, вообще никакого нехорошего, злобного чувства; недаром она говорит: «от меня сам грех отошел». Напротив того, ничего не прося для себя лично, она пользуется случаем для того, чтобы походатайствовать за других, просить сбавить оброка с крестьян, указывая на их бедность и малоземелье.